Я биоробот: ликвидаторы чернобыльской катастрофы вспоминают прошлое
Биоробот.. Случившаяся четверть века назад авария на Чернобыльской атомной электростанции переплелась с жизнью множества людей. В то время, как одни бежали, спасаясь от облучения, другие ехали его получать. Их называли биороботами, партизанами, героями…
Разрушенный реактор привел к выбросу в атмосферу огромного количества радиоактивных веществ.
Авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошла 26 апреля 1986 года. Разрушенный реактор привел к выбросу в атмосферу огромного количества радиоактивных веществ. В срочных работах по ликвидации последствий участвовали 1750 новосибирцев, почти 700 из них стали инвалидами, около 500 уже нет в живых, более 1500 награждены орденами и медалями СССР и России. «Взорвавшийся 4-й блок соединялся общей трубой с 3-м блоком. После взрыва и тушения пожара на крышу третьего блока падали и спекались с перекрытиями битум, графит, радиация…Все это нужно было снять, провести дезактивацию (очищение зараженных поверхностей), заменить электрооборудование, оградить зараженную тридцатикилометровую зону», – вспоминают собравшиеся в пресс-центре на Вертковской четыре новосибирца-ликвидатора последствий на ЧАЭС.
«Я был биороботом»
«Я был биороботом, – усмехается Виктор Бергер, – Был призван через военкомат на сборы и не знал, куда и зачем меня везут. Испугался я на третий день после прибытия в часть. Когда приехал на АЭС и увидел разрушения, эти потеки расплавленного металла, у меня волосы встали дыбом. А потом притерпелся, привык. Мы «зачищали» 3 энергоблок и машинный зал – выбегали на крышу на 30-40 секунд, долбили ее топориком, сбрасывали радиоактивный мусор вниз и бежали назад». На вопрос, как он себя чувствовал после вылазок, Виктор Бергер пожимает плечами – нормально чувствовал. По-настоящему плохо было только один раз, после того как проработал на крыше машинного зала в течение часа. Дошло до рвоты и потери сознания. А так – приехал, набрал свою дозу облучения и поехал назад.
Биоробот Дмитрий Бисин, работавший бригадиром и участвовавший в возведении знаменитого 30 км «периметра» вокруг АЭС, в Чернобыль поехал добровольно.
В то время ему уже исполнилось 54 года, он успел поработать на разных атомных энергетических станциях СССР и знал о радиационной опасности для здоровья. Почему поехал? «Так ведь кто-то же должен был ехать. Меня вызвали в райком партии и сказали, что если поеду я, то за мной поедут люди. Материальное вознаграждение? Нет, это была просто служебная командировка. Родина приказала, партия приказала? Нет, что вы, причем здесь это? Просто так вышло», – разводит он руками, досадуя, что некоторые вещи сложно объяснить.
По словам бригадира, никаких мер защиты от облучения не было. Выдавали только карандаш (дозиметр), который сразу же зацикливался, да лепесток (марлевую повязку). Виктор Бергер спорит, что были костюмы химзащиты, только в них никто не мог работать – задыхались. День как день «Когда дозу перебираешь, под языком появляется кисловато-сладкий привкус. Помню, получил я за день 2.4 рентген – это прилично, так как суточная доза была 0.9 рентген», – «Да у нас уже выше была!» – «Погоди ты! Переоблучили меня, кровь горлом пошла и 3 дня на станцию не пускали».
Они перебивают друг друга, сыпят именами, фамилиями, отвлекаются. Дмитрий Михеев, сегодняшний руководитель фонда помощи инвалидам радиационных катастроф, рассказывает, на что был похож день. «Поработал, снял грязную одежду, прошел через душ и тебя с другими солдатиками увозят.
А утром снова привозят, надеваешь ту самую грязную радиоактивную одежду, сапоги, неважно фонят они или не фонят», – «Ну уж ты не перебарщивай! Если сапоги сильно фонили, прибор ДП5 это ловил, и сапоги заменяли!» – «А назад тебя везут: времени уже много, жрать охота, не дай Бог колеса у машины фонят – все, заворачивают ее на спецобработку. 2-3 часа отмывают, отмывают, не отмывается. Тогда пешком к пропускному пункту, а зараженную машину бросаем в зоне, в «могильник» с техникой».
