Показалось, что небо необычно туманно. Не обратив внимания, я выскочила со своего новенького дома. Жизнь прекрасна! Мне дали хорошую должность на ЧАЭС, отличную квартиру в самом центре Припяти. На верхушке 16-ти этажки красовался символ нерушимого государства СССР. Мечтать было не о чем…
Пробежав пару сотен метров по улице Строителей, у меня немного заболела голова. Как то тяжело дышать. «Наверно погода опять поменяться»-, подумала я.
Дойдя до подъезда дома Леси Украинки, где проживала моя лучшая подружка Альбинка, я остановилась. В небе прожужжала парочка вертолётов, явно спешив в сторону станции. Особого внимания я этому не подала, так как мысли у меня все были о предстоящем празднике 1 мая. Как раз Альбинка у меня была отличная швея. Накануне я достала красивейший польский материал для праздничного платья. И мне не терпелось уже его примерять. До торжества оставалось 5 дней.
Зайдя в подъезд, я почувствовала лёгкое головокружение. Что ж со мной сегодня. Альбина сразу же открыла дверь.
— Ты сегодня не на смене ? Как то тревожно прозвучал вопрос
— Нет, мне завтра к семи. А что случилось?
— Да слухи ходят, что вроде как авария небольшая на станции. Но думаю ничего серьёзного.
— Я позже позвоню туда, узнаю…
Проболтав о мелочах, мы постоянно отвлекалась в окно. По улицам ходили военные в масках, ехали скорые.
Да что ж там такое??
Неожиданно раздался звонок. На пороге стояли пара медиков — рослая крепкая женщина и мелкий мужчина.
— Можно войти?.
— Да, а что случилась? — удивились мы.
— Все хорошо, обычная профилактика – , монотонно отметили медики.
— Выпейте, пожалуйста, вот эти таблеточки, закройте окна и по возможности не выходите на улицу.
Мы удивлённо переглянулись.
Я поняла что все серьёзно, даже очень. Мне, как ни кому было это знать. Я была в курсе того, что коллеги на ЧАЭС сегодня собирались проводить небольшой эксперимент. Неужели что-то пошло не так? Если мои ожидания оправдаются — это будет конец…
Мне реально стало страшно. Не может этого быть.
Выбежал с дома, я помчалась в сторону станции. Пешком, да… Я неслась по дороге и чуяла что-то ужасное. На выходе с Припяти меня остановили военные:
— Дальше нельзя!
— Я работник станции!
— Пешком нельзя! Подождите автобус.
К черту ждать! Я побежала к огромному КРАЗу, где за рулём сидел симпатичный молодой парень-военный. Пришлось включать свое обаяние:
— Молодой человек, мне срочно нужно на станцию!- выпалила я.
— Я работник и меня вызвали.
Показав документы, я без разрешения прыгнула в автомобиль. Парень сидел с перепуганными глазами, весь мокрый и бледный. В его глазах застыл ужас.
— Вам там делать нечего! — сорвался у него голос.
Все сомнения спали — на ЧАЭС случилась серьёзная авария.
— Ну прошу! Мне срочно! Пожалуйста!! — взмолилась я.
— Черт с тобой -, выругался парень и завёл машину.
— Умирать будем вместе -, с ходу сказал военный. — Я Андрей.
— Приятно, я Вика -, горько улыбнулся я.
— Понимаешь Вика, там — ад. Там авария. Зачем ты хочешь это видеть??
— Мне надо…
Посмотрев на меня как на ненормальную, Андрей молча вытащил с бардачка новенькую маску.
— Одень, пожалуйста, и закрой окно, — вздохнул он, словно обречён.
Я послушалась парня. За поворотом я увидела нечто странное — среди весны в Припятском лесу наступила осень… О да. Хвойные деревья имели рыжий цвет и обгорелые ветви. Я поняла, что Андрей прав — это ад.
Приближаясь к станции, я почувствовала, что мне тяжело дышать. Тошнота подступила к горлу. Увидев, что я побледнела, Андрей вытащил с кармашка блестящую флягу
— Пей Вика — приказал он.
Я поняла, что там алкоголь. Люди верили, что он спасает от радиации. Мы часто шутили на работе на эту тему.
В небе «горел» огромный столб дыма. Мимо нас неслась военная техника и скорые.
— В 1:23 на 4-м реакторе произошёл взрыв. Вика, понимаешь — он разрушен. Полностью. Погибло больше 20 пожарных, половина в нашей Припятской больнице, ещё 10 направили в Москву. Работники станции так же пострадали… Вика, там тонны радиоактивного топлива раскидало на сотни метров! Там опасно! — закричал Андрей и резко закашлялся. На руль брызнули капли крови…
Машину занесло на обочину вблизи пруда-охладитела. Я выскочила с авто и побежала к двери водителя.
— Андрюша, что с тобой! — я испугалась.
Вытащив парня на улицу, я умыла его водой. Андрей устало присел на землю.
— Вика, это конец. Я был на крыше. Я видел дьявола. Я не хочу, чтобы ты видела его тоже. Он войдёт в тебя и будет медленно и мучительно убивать из нутрии
Парень резко встал на ноги. — Быстро в машину, нам нельзя здесь находиться!
Сев в авто, мы подъехали к ЧЕЭС. И вот она — её величество Станция… Она дышала ядовитым дыхание, разбрасывая радиоэлементы на весь мир. Это место станет символом смерти на столетия.
Передо мной открылась страшная картина – развёрнутый, уничтоженный реактор окружали тонны радиоактивного топлива, сотни единиц техники, оббитые свинцом. Тысячи военных, цивильных, медиков… Все без подлежащей защиты, бледные и мокрые. Температура вокруг станции превышала 40 градусов.
Мой шок прервал Андрей:
— Вика, пошли отсюда, скорее!! — парень схватил меня на руки и понёс к машине.
Ехали мы молча, назад в город. Спокойные люди с детьми гуляли по улицам, ели мороженое и радовались жизни. Мне стало очень больно. Слезы заливали моё лицо, я понимала, что это действительно конец.
Андрей подъехал к гостинице Полесье.
— Беги собирай все необходимое!- приказал он мне.
— Подожди пожалуйста — , я умоляюще заглянула парню в глаза. – Дай мне проститься с городом…
Андрей понимающе взял меня за руку, и бережно повёл по улицам обречённой Припяти. Я понимала, что в последний раз вижу родные места, людей. Мы остановились около новенького чертового колеса, которое хотели открыть 1 мая. Но детишки уже успели на нем прокатится. Как же болела душа. Никогда бы не поверила, что такое может со мной случиться. Это было похоже на страшный сон.
Я все так же чувствовала усталость и опустошённость. Мы с Андреем сели на трибуне городского стадиона. Я задумчиво посмотрела вдаль. Мирно шумели зелёные деревья, жизнь шла своим чередом…Невидимый враг проникал во все, что я видела вокруг. Страшно то, что радиацию невозможно услышать или увидеть.
Тихо вздохнув, я поднялась:
— Андрей, я готова.
— Поехали, Вика. Все будет хорошо.
Я видела, что ему плохо. Надо было срочно ехать в Москву. Я решила сопровождать парня в больницу и быть рядом до полного выздоровления. Солдат получил большую дозу. Надо было спешить.
Собрав только самое необходимое, я с болью закрыла дверь квартиры. Прижавшись к двери, я тихо заплакала. Прощай родная! Прощай моя хорошая.
Проезжая по Припятским улицам, я мысленно прощалась. Я вернусь, родная Припять. Я не забуду тебя никогда!
Вслед город смотрел на меня больными глазами, прося о помощи…
Прощай родной! Я обещаю, что вернусь !
+++++++
Выехав с Припяти, мы остановились на мосту, с которого виднелась дымящейся станция. Словно жерло вулкана, она выбрасывала в небо тонны ядовитого вещества.
— Можно я выйду? – попросила я у Андрея
— Нельзя, ветер несёт радиацию через этот мост.
Но я снова не послушала парня. Выскочив на дорогу, я переступила через отбойник и прислонилась к отравленному парапету. Внизу невидимым огнём горел лес, который позже назовут Рыжим. Молодые сосны пожелтели и поскручивались под действием радиоэлементов, которые оставили так называемый «Западный след». Именно они взяли на себя самый мощный удар, спасши людей Припяти от ужасной участи.
Под мостом пробегала железная дорога к станции Янов. Через миг я увидела, как через нее переходят несколько десятков людей в противорадиационных костюмах. Это были дозиметристы. Продвигаясь вглубь леса, они молча делали свою работу, которая оставить след на всю их жизнь.
ЧАЭС выглядела страшно. С пониманием того, что на самом деле случилось – становилось жутко. Власть так не удосужилась сообщить жителям Припяти об аварии. Сама же я не рискнула, ибо посчитали бы меня психически нездоровой. Я не понимала, почему руководство молчит. Хотя, это было в стиле Советского Союза…Город был настолько окутан радиацией, что это, скорее всего, приведёт к многочисленным онко заболеванием, мутациям и смертям…
Слезы неустанно катились с глаз. Я не хотела покидать Припять, думая, что смогу быть здесь ещё чем-то полезной. Хотелось бежать по улицам и кричать «Люди, уходите, бегите с Припяти!!!». Но понимала, что мне никто не поверит. Да позже станет известно, что все работники станции дали подписку о неразглашении. «Зайдите лучше домой, сегодня передавали, что солнце радиоактивное», — единственное, что мог сказать свидетель той страшной катастрофы своим близким. Меня тревожили вопросы, почему в четвёртом энергоблоке произошёл взрыв? Кто в этом виноват? Эти вопросы до сих пор остаются открытыми.
Проводились исследования по вычету холостого выбега турбины. После них была разработана с грубыми нарушениями, а вернее сфальсифицирована, программа по экономии топлива. Её предлагали многим атомным станциям — и все отказались, а на ЧАЭС – начали применять. Ни одной серьёзной подписи первых руководителей под этой программой не было.
Я поспешила назад в машину. Андрею становилось все хуже и хуже. У парня быстро развивалась лучевая болезнь.
— Андрей, давай я сяду за руль, – командным голосом сказала я.
— Садись, – покорно опустив голову, ответил парень. Я поняла, что у солдата начало ухудшаться зрение. Один из признаков облечения.
Тогда впервые в жизни мне пришлось водить огромный КРАЗ. Он не слушался и тяжело переключал скорость. Но я стиснув зубы, мчалась по трассе Припять-Иванков. По обочинам стояло большое количество разнообразной техники. Трассу интенсивно омывали водой. Нас никто не остановил, так на машине были военные номера. Только удивлённые взгляды провожали нас до конца пути.
Проехав село Копачи и Дитятки, где селяне мирно готовили свои огороды к новому урожаю, который не посеют уже никогда, мы домчались до Иванкова.
Здесь нас встретила бригада скорой помощи. Андрея погрузили в авто. Его начало тошнить. Я сильно переживала за парня. Зачем я потащила его к разрушенному реактору? Он и так достаточною дозу получил на крыше…
Ехали в Киев мы молча, как и летели в Москву. Я мало что соображала. Но мне приходилось держаться, что бы не сломить боевой дух Андрея. Всю дорогу он крепко держал меня за руку, и шептал моё имя… Иногда в бреду он шевелил сухими губами, ловя воздух, а я протирала его лицо влажной салфеткой. Я не смела плакать…
Дальше понеслись многочисленные процедуры и анализы. Нас поместили в отдельных боксах. Облегчение приходило очень тяжело и долго. Особо чётко я не помню этих ужасных дней. Андрею пересадили костный мозг, что спасло парню жизнь. Десятки иностранных учёных, профессоров и делегации изучали нас, рискуя своей жизнью.
Спустя пол года нас выпустили с больницы. И мы вернулись в Киев. Нам дали квартиру, немаленькую сумму денег. Андрей постоянно щебетал о свадьбе. Я в ответ только горько улыбалась. С нашим здоровьем мы ни детей не сможем родить, ни жить долго нам так же не суждено…
Стояла глубокая осень. Киевские улицы заливал противный дождь, перемешивая опавшие листья и грязью. Я до сих пор не могла прийти в себя от Чернобыльских событий. Родная Припять виднелась мне везде. Не могла я чувствовать здесь себя комфортно. По телевиденью господин Горбачев толи не каждый день давал отчёт об проделанной работе на ЧАЭС.
— И саркофаг уже построили, молодцы ребята, задорно прервал мои мысли Андрей.
— Да, молодцы…
Сотни жизней и тысячи судеб людей пришлось принести в жертву злощасной ЧАЭС. Она без разбору вот уже пол года как поглощала все усилия человечества. Энергетическая мечта Советского союза стала самой ужасной катастрофой на Земле.
Через несколько дней мне позвонила подружка Альбина. Ей дали квартиру совсем рядом с моей. Голос её звучал уже не так радостно, как раньше:
— Привет Вика! Как дела? Как здоровье? Ты знаешь, через несколько дней организовывается небольшая поездка в Припять. Что бы мы попрощались с городом и забрали кое-какие вещи…
Меня кольнуло. Будто кто-то большой и могущественный услышал мои самые сокровенные желания. Неужели я тебя увижу, родная??
— Да, мы, конечно же тоже поедем!!- голос мой заметно дрожал. От волнения я выронила трубку.
— Альбина!! Когда и во сколько??
— В пятницу в 8 утра…
Телефонные гудки, словно сигнал тревоги гудели у меня в голове. Мне стало не по себе.
— Что там случилось?? – увидев, что я побледнела, ко мне подошёл Андрей.
— Едем, в Припять.
— Ты что спятила??- заметно побледнел парень. – Ты опять начинаешь??
— Нет, я не начинаю. Нам разрешили вернуться в город, в свои квартиры, что б попрощаться.
— Я с тобой! – решительно заявил Андрей.
— Конечно, любимый, — не стала я спорить.
Город встретил нас тишиной. Дома были пустыми, по всему городу разросся бурьян, кое-где висело забытое белье, чёрное от пыли… Во дворах лежали вещи – детские велосипеды, чья-то обувь, мягкие игрушки, измазаны грязью. В клумбе около моего подъезда валялись ключи. Двери были опечатаны и еле виднелась надпись : «Работает комиссия» и «Комиссия завершена». Это значило, что все вещи с квартир были выброшены и захоронены на могильнике за городом.
Земля везде была перекопана, стояла страшная грязь. Здесь снимали верхнюю часть почвы, что бы снизить заражённость. Дома омывались специальным раствором.
Если честно, я боялась заходить в дом. Это как стучаться в могилу. Все холодное и брошенное. Такого страшного зрелища я ещё не видела. Ветер то и дело стучал открытыми бесхозными рамами. Я чувствовала себя здесь нежданной гостью…
Когда я поднялась на свою площадку, то обратила внимание на соседскую дверь: дерматиновая обивка была искромсана ногтями животного. У соседей была собака овчарка. Видимо, просилась, бедная, домой, но хозяева были эвакуированы и оставили её на произвол судьбы. Животных с собой брать нельзя было. Их просто вылавливали и отстреливали.
В моей квартире все осталось на своих местах: халат на стиральной машинке, нож на кухне… Не успели ещё мародёры все вынести. Не хватало лишь холодильника. Его выбросили, так там портились продукты. На столе лежал окурок. А ведь я не курю. Было грязно и натоптано. Мне казалось, что снимают страшный фильм, настолько все было нереально. Вот так каждый день я приходила сюда домой, кушала за этим столом, сладко спала на том диване, который искажённо стоял посреди комнаты. Здесь было светло и уютно, а сейчас стояла могильная тишина…
На серванте стояли мои фото, где я ещё счастливая и здоровая приехала в этот город.
— Проходи Андрюша. Не стесняйся. Ведь ты впервые у меня дома -, слезы не давали мне дышать…
Выйдя с квартиры, я присела на грязной лестнице. Рядом лежали разбросанные письма, которые мародёры выбросили с почтовых ящиков. Письма мне среди них не было…
Жутко пахло сыростью и гнилью. В тёмном углу страшным взглядом на меня смотрела брошенная кукла. Её выцвевшие зеленью глаза передавали тот ужас трагедии. Я подняла голову и взглянула в окно на первом этаже : между стёклами застряла и погибла птица, которой никто не смог помочь, так как этот город покинули навсегда…
Я вышла на улицу и зацепилась за большой шкаф. Он стоял просто посреди двора, разбитый и брошенный. «Странно, страшно и непонятно» — такие мысли роились в моей голове. Мозг не хотел воспринимать ЭТО как реальность. Всего через каких то 120 километров отсюда кипит жизнь, а здесь иной мир. Здесь царит вечная тишина и покой. И люди не имеют права ее нарушать. Природа не хочет больше здесь нас видеть…
Оборачиваться мне не хотелось. Пугали эти тёмные окна. Вот вроде недавно в них горел тёплый свет и доносились счастливые голоса людей. На первом этаже моего дома жила молодая семья, чей отец был отважным пожарником. Он всегда так весело шутил, любил свою семью. Часто во дворе гулял с маленькой дочкой. Ее счастливый смех доносился каждый день…
Его больше нет…Своим телом он накрыл дышащий смертью очаг ЧАЭС. Осталась жена с маленькой дочкой на руках. И посмертная награда за мужество и заслуги пред Великой державой, омытая слезами. История увековечит тех, кто спас мир.
На асфальте с большой скоростью разросся мох, поглощая в себя радиацию. Недалеко во дворе одиноко стояли детские качельки. Они согнулись и почернели, словно от понимания что теперь не нужны своим маленьким друзьям.
Я посмотрела на Андрея. Он стоял рядом, крепко сжимая мои плечи. Он единственный понимал меня. И я его любила бесконечно. Мой герой, моя опора. Спасибо тебе любимый…
За поворотом неожиданно выскочил большой кабан. Теперь для Припяти это нормально. С уходом людей здесь царила природа, невзирая на заражённость.
Виктория Балева (Українська)